No surprise for the writer, no surprise for the reader.

Robert Frost

Удивление объемлет чувства ошеломленности и шока, растерянности и очарованности – целый спектр когнитивных эмоций, которые тесно связаны с «литературностью»  и шире — творческим характером взаимодействия. За последние сто лет этот сложный и богатый комплекс переживаний не раз описывался и обсуждался теоретиками литературы под знаком остран(н)ения. Последнее трактовалось и как авторская стратегия, и как имманентное свойство текста, и как эффект, субъективно переживаемый читателем, род сложного взаимодействия. Дискуссия на эту тему релевантна для широкого спектра дисциплин – феноменологии, эстетики, когнитивистики, медиологии, литературной и лингвистической прагматики.

В рамках круглого стола будут обсуждаться следующие вопросы:

• Чем различаются и почему «ссорятся» лингвистический и литературоведческий, строго научный и эстетический подходы к проблеме остран(н)ения?  Перспективно ли их сотрудничество на почве общего интереса к когнитивной поэтике и прагматике текста? Возможно ли сочетание интроспективного и эмпирического подходов или, наоборот, насущно их размежевание?
• Какие новые подходы к изучению эпистемических эмоций в литературе открываются в свете растущего интереса к воплощенному познанию (embodied cognition)?
• Считать ли остран(н)ение синонимом эстетического опыта? Признаком наличия стиля  как такового? особенной характеристикой стиля? Присуща ли этому эффекту внутренняя динамика? Историческая и культурная вариативность?

ПРОГРАММА КРУГЛОГО СТОЛА

Willie van Peer  (Ludwig-Maximilians-University of Munich) Some Progress in Literary Studies: Ostranenie and Beyond

The general feeling of malaise, if not crisis, in Literary Studies, forces us to urgently look for solutions that will bring the discipline forward. The crisis may be overcome not by just opening up a new fashion, in which literary texts are “interpreted” in yet another way, but by taking literary texts seriously in their workings on the minds and hearts of readers — which is ultimately what texts are written for.

Людмила Чернейко (МГУ) Острые вопросы вокруг остраннения

Как антиномии удивления-принятия (интеллектуального восторга) и удивления-неприятия (интеллектуально-эмоционального раздражения) воплощаются в единицах языка?

Татьяна Венедиктова (МГУ) «Доверие неожиданному»: формула эстетического опыта?

Считать ли ощущение странного побуждением к внутренней активности перехода/переноса? Как сочетаются эффект неожиданности и чувство доверия в составе эстетического опыта?

Анатолий Корчинский (РГГУ) Шок и рутина как модусы реалистического письма

Почему в реалистическом описании обыденное предстает как нечто поразительное, а удивительное оказывается тривиальным? В чём состоит диалектика шокирующего и рутинного?

Евгения Суслова (Самостиенко) (ННГУ им. Н.И. Лобачевского, Школа Родченко, Московская школа новой литературы) Гиперестезия как остранение и новые режимы (микро)воображения

Почему остранение в современном искусстве принимает форму гиперестезии – сверхчувствительности? Как поэзия реагирует на распыленные процессы, социальные и информационные?

 Георгий Чернавин (НИУ ВШЭ) “Странным вам это кажется, будто здесь что-то не так”: удивление как этическое сопротивление

Какова этическая функция остранения? Что происходит при размыкании тавтологии  – “вам кажется, будто здесь что-то не так, а между тем это так, я не оговорился” – посредством удивления?

Анна Ямпольская (НИУ ВШЭ) «Карантинный дискурс» как остранение повседневно-привычного

Не сделал ли карантин ощутимым нечто, о чем мы не хотели знать? Что означает деавтоматизация жизни, вызванная карантином?

Павел Арсеньев (Université de Genève, Московская Школа Новой Литературы – Лаборатория [Транслит]) Остранение как новая экономика внимания между верностью и тревогой, между проекцией и растворением

На чьей стороне работает остранение сегодня? должны ли мы подвергнуть ревизии эту экономику внимания или стоит лишь перевооружить понятие остранение технически?